Вдруг из коридора донесся дикий рев, и в зал, едва удерживаемый облаченными в алые доспехи стражниками, ворвался никто иной, как Фэйрбэнкс.
- ТЫ!!!!! - закричал он, указывая на Рено Могрейна. - Ты убил Александроса! Я видел все своими глазами! Ты вонзил ему Испепеляющий в грудь!
- Фэйрбэнкс! - едва веря своим глазам, произнес Рено, ощущая молчаливую поддержку со стороны лорда-командующего Датрохана:
- Я рад, что ты жив, но, похоже, раны помутили твой разум. Но Фэйрбэнкса подобное лицемерие лишь разозлило пуще прежнего:
- Я видел все, предательская сволочь!
- Парень все это время болел и был под моей опекой, - оборвал его Датрохан. - А вот как ты смог выжить - это вопрос. Судя по всему, ты поражен чумою. Рыцари, несомненно, его нужно изолировать.
- Ты не закроешь мне рот, командующий! - надрывался Фэйрбэнкс, вырываясь из рук стражи. - Если он был под твоей опекой - значит, щенок действовал не один! Отпустите меня, я не болен! Я не болен!!!
Фэйрбэнкс был выведен из зала; ненадолго воцарилось гнетущее молчание, прервал которое лорд Тиросус, сверливший Датрохана единственным здоровым глазом.
- Говоришь, Могрейна одолела целая рать нежити? - обличительно осведомился Максвелл. - Но по дороге из Монастыря мы не видели ни одного тела мертвяка Плети.
- Они обернулись в прах и развеялись по ветру, - устало объяснил Датрохан. - И я полагаю, тут нечего больше разъяснять. Твои речи и так идут на грани измены. Пора бы тебе определится: ты с нами или нет?
- Был бы Александрос здесь, он воззвал бы к гласу разума, - процедил Тиросус, по очереди оглядев собравшихся. - Но, боюсь, здравый смысл покинул многих из вас, уступив место слепому фанатизму. И мы покидаем этот орден. То, чем он стал. Кто разделяет наши взгляды - может уйти за нами в любой момент. А тем, кто останется, скажу: если вы не отыщете заново для себя истинное учение Света, будете прокляты им... И с этим мрачным предвещанием статный муж в черных доспехах покинул соборный зал Марденхолда.

Жгучая боль пронзила тело Александроса Могрейна, и в муках он склонился над могилой дорогой жены, куда приходил в самые тяжкие моменты жизни. "Елена, ты нужна мне!" - отчаянно шептал он. - "Мои мысли, мои чувства... они будто растворяются! Я теряю себя! Будто моя душа раскалывается надвое!"
- Кого ты любишь? - спросил его жестокий, холодный голос.
- Я люблю тебя, Елена! - в сердцах выкрикнул Могрейн. - И всегда любил! Вдруг что-то схватило за запястье. Опираясь на изумленного человека, из могилы вылез истлевший от времени скелет, некогда бывший бренным телом Елены Могрейн.
- Я никогда не любила тебя, - прошамкала тварь в лицо пораженному супругу. - Любовь - просто детская мечта! Запомни: ненависть и отчаяние - вот правда этой жизни. А все, что я чувствую к тебе - это ненависть...
- Нет... - еле слышно шептал Александрос.
- .. к тебе, и к твоему проклятому Дариону, который забрал у меня жизнь! - закончила свой монолог неупокоенная.
И вот он уже бежит к ручью возле их особняка, отчаянно прижав к сердцу маленькое тельце новорожденного Дариона. Что с ним? Почему он не кричит? Только бы он жил... С дрожью в руках Александрос окунул сына в прозрачный ручей, надеясь, что вернет его к жизни. "Дыши, сынок..." - бормотал Могрейн. - "Дыши во имя Света..."
И... о, чудо! Малыш закричал! Он жив! Этот крик... прекраснейший изо всех мелодий мира! Счастливый отец взял младенца на руки и с любовью воззрился на своего Дариона.
- Кого ты любишь? - вновь прозвучал холодный шепот.
- Тебя... тебя, Дарион, - ласково ответил Александрос. В тот же миг из ручья высунулись сгнившие руки и мертвой хваткой вцепились в дитя.
- Нет! - отчаянно закричал Могрейн. - Вы не заберете его! Только не моего сына!
Видение исчезло, сменяясь иным. С отчаянием Александрос Могрейн смотрел на стены пылающего Стратхолма. Грудь его пронзала боль... Испепеляющий... он торчал из его груди, обжигая сердце.
- Кого ты любишь?! - вновь эти слова, произнесенные на этот раз иным.
- Я... любил тебя, Рено, - отвечал Могрейн, оглянувшись, чтобы увидеть старшего сына. И лицо, и взгляд Рено пылали гневом.
- Я ненавижу тебя! - кричал он. - Ненавижу! И если бы я мог убить тебя во второй раз - убил бы!.
- Нет, - ошарашено повторял Могрейн, чувствуя, как самые дорогие воспоминания, бережно хранимые в душе, покидают ее, оборачиваясь ложью, иллюзиями. - Нет, нет... Нет!

Боль пронзила Могрейна, холодная и жгучая. Едва открыв глаза, он увидел перед собою мертвяка в чародейской робе, глаза которого пылали невыносимым холодом - то был могущественнейший лич из когда-либо им виданных.
- Дальше сопротивляться - бессмысленно, - изрек он шелестящим шепотом. - Твоя воля уже не принадлежит тебе. Ты и так держался дольше, чем кто-либо до тебя. Теперь скажи мне, Александрос Могрейн: кого ты любишь?
- Никого, - бесчувственным голосом отвечал Могрейн.
- А кто любит тебя? - продолжал допрос лич.
- Никто.
- Хорошо, - подытожил мертвяк. - Теперь ты готов перейти на следующую ступень. Добро пожаловать в Наксрамас. Я - молот, что выкует тебя, рыцарь смерти. Я - Кел'Тузад.

СТАНОВЛЕНИЕ АЛОГО ОРДЕНА

Рено Могрейн, облаченный в алые с белым доспехи, без капли волнения смотрел в окно Монастыря, ставшего оплотом нового ордена Алых Крестоносцев. Услышав за спиною шаги, он сразу понял, что это Датрохан -лорд-командующий решил снова успокоить совесть отцеубийцы.
- Исильен готов? - резко спросил Рено.
- Почти, - ответил ему Датрохан, и сменил тему на ту, ради которой и пожаловал. - Ты же знаешь, ты сделал как лучше. Ты хорошо послужил ордену. Я горжусь тобой.
- Господа, все готово, - позвал их сам Исильен, закончив приготовления и надев церемониальную робу. И Рено Могрейн ступил к алтарю часовни Монастыря, чтобы пройти свой обряд посвящения.

Едва сохраняя сознание, Александрос лежал, прикованный к каменной плите цепями в одном из обширных залов Наксрамаса. Его кожа уже успела изрядно побледнеть и обрести зеленоватый оттенок. А на груди, будто иной боли ему было мало, зияла узкая дыра - горькое напоминание о том, как его собственный сын пронзил сердце Испепеляющим - мечом, который был чуть ли не продолжением самого Могрейна.
Он пролежал так несколько минут, а может и дней, в гробовом молчании. Его прервала компания мертвецов, также находящаяся в этом зале - дворф и два человека. Судя по всему, тоже бывшие паладины.
- Дык ты тут новое мясо? - спросил дворф.
- Я знаю тебя... - ответил Могрейн, смутно пытаясь пробудить угасающие воспоминания. - Ты - Коразз, один из отряда Утера!
- Уже нет, парень - скривился тан Коразз.
- Для тебя еще не все потеряно, Александрос, - изрек иной мертвяк, некогда статный мужчина.