- Неужто вся душа твоя заполнена лишь горечью? - покачал головой Дарион. - Мой отец верил в тебя даже тогда, когда остальные проклинали твое имя! Неужели ты повернешься ко мне спиной, как повернулся к Таелану?
- Ах ты, сопляк! - Тирион в гневе обернулся к юноше. - Не пытайся говорить со мной так, будто тебе ведома истина! Ты ничего не знаешь!
- Ты прав - я ничего не знаю! - выпалил Дарион в ответ. - Таелан никогда не говорил об этом. До меня доходили лишь слухи. Если отказываешься помочь мне, хотя бы расскажи, почему тебя окрестили предателем.

Таелан Фордринг вчитывался в строчки письма, которое знал наизусть, и которое было дорого ему как последняя память об отце. Неимоверно дорого, но в этом он не признается никогда и никому.
"...Я хочу, чтобы ты знал", - значилось на потрепанном листе пергамента, оставленным Тирионом сыну незадолго до изгнания его с земель королевства, - "что я очень люблю тебя и ты всегда пребудешь в моем сердце. Твоя жизнь и деяния станут моим искуплением, сынок. Ты - моя гордость и моя надежда. Будь хорошим человеком. Будь героем. Прощай".
В покои Таелана, слабо освещенные свечами, неслышно ступил Датрохан, приблизился к юноше, погрузившемуся в чтение знакомых до боли слов.
- Письмо твоего отца... - с ноткой неодобрения заметил он. - Я слышал, что ты все еще носишь его с собой. Мы никогда не говорили о суде над Тирионом. Я был там, когда выносился приговор. Я был более, чем кто-либо изумлен, когда он отказался признать свои ошибки и просить суд о милосердии. Казалось, будто он вновь предает всех нас. Пусть мне больно говорить об этом, но твой отец заслужил изгнание. И сейчас он - отшельник, в то время как ты воплощаешь в жизнь волю Благого Света. У меня на тебя большие планы... Таелан. Я хочу, чтобы ты занял место Рено в качестве командующего в Алом Монастыре.
- Я? - растерянно произнес Таелан. - Ну, конечно, это было бы честью для меня.
- Так пусть ею и будет, - произнес Датрохан. - Твои возможности бесконечны, пока ты смотришь в будущее и не пытаешься жить прошлым. Я советую тебе сынок... сожги письмо.
С этими словами Сайдан Датрохан вышел за дверь, а Таелан поднес пергамент к пламени свечи... но в последний момент крепко прижал его к груди, склонил голову. Нет, это часть его наследия, и не расстанется он с нею за все блага этого мира.

- Охотясь, я заметил следы. Орочьи следы, - рассказывал Тирион Фординг молодому Дариону. Они сидели на склоне холма у лачуги, неотрывно взирая на низвергающийся водопад, и опальный паладин заново переживал всю боль, все моральные дилеммы... и сделанный им судьбоносный выбор...
Кстати говоря, в ту пору орки были нашими злейшими врагами, - продолжал Тирион. - Мы считали их злобными чудовищами... Следы привели меня к обрушившейся башне, где я обнаружил орка. Он был далеко не молод, но орк - он и есть орк. Мы сразились, и я с удивлением обнаружил, что умения одного не уступают другому. Поединок привел к тому, что башня окончательно обрушилась, и я лишился чувств. Позже я пришел в себя в собственной постели. После я узнал, что орк вытащил меня из-под обломков, привязал к седлу. Мой верный конь Мирадор привез меня домой. Я вернулся, чтобы поговорить с орком. Я узнал его имя - Эйтригг, ровно как и то, что "зеленокожие", которых столь истово ненавидят люди, ценят честь меня меньше нас. Он лишь хотел, чтобы его оставили в покое. Я поклялся, что сделаю все, чтобы исполнить его желание, но судьба обратилась против нас... Лорд-командующий Датрохан проведал об Эйтригге и приказал мне привести его и отряд воинов к тому месту, где скрывается орк. Эйтригг яростно сражался, но был взят под стражу. Я пытался вмешаться, но... было уже поздно. Меня обвинили в измене. И все же я не отказался от клятвы, данной Эйтриггу. Меня объявили предателем, с котором запрещено всякое общение. Эйтригга собирались казнить в Стратхолме, но повесить не успели, ибо я спас его жизнь так же, как он ранее спас мою. А вскоре появился военный вождь Орды, Тралл, и увел Эйтригга с собой. Больше я его никогда не видел... То было делом чести. Без чести человек - ничто. Конечно, Утер, Датрохан и иные по-другому смотрят на это. Несмотря на мой статус "отверженного", я следил за мирскими событиями последних лет. В тот день, когда Таелана принимали в орден паладинов, я тайно присутствовал на церемонии. Я был так горд им... Но теперь, когда он яшкается с этими Алыми Крестоносцами... Извращенное сборище, которое такой же гнойник на наших землях, как и чума Плети.
Таелан не такой, как они, - осторожно заметил Дарион, все еще находящийся под впечатлением от исповеди опального паладина. - Я бы сказал, что он, скорее всего, просто сбился с пути... Хотя я понимаю, что он делает. Я знаю, каково это... потерять отца. Спасибо за рассказ, брат Тирион. Теперь я понимаю, что ты встал перед сложнейшим выбором и принял единственное верное решение. Я тоже принял решение, и сейчас должен встретиться с остальными в Часовне Надежды Света и продолжить свои поиски.
Дарион поднялся на ноги, устремился к мирно пощипывавшему травку коню...
- Любовь, - неожиданно промолвил Тирион, и юноша в растерянности обернулся к нему, не понимая, о чем говорит седовласый воин. - Я поразмыслил над твоими словами, - пояснил Тирион, с лица которого не сходило задумчивое выражение, - и думаю, что лишь деяние во славу любви более великое, нежели деяние во славу зла, запятнавшее порчей меч, будет достаточно могущественно, чтобы освободить душу твоего отца. Но предупреждаю: подобное деяние порою - истинное испытание веры.
- Деяние со славу любви... - тихо повторил Дарион. - Спасибо. Тебе следует присоединиться к нам. Ты вдохновлял моего отца; ты можешь вдохновить и других. Серебряному Рассвету нужны такие люди, как ты.
- Я видел, как все хорошее в моей жизни увядает, - отрицательно покачал головой Тирион. - И все чего ради? Нет, твое предложение мне неинтересно.
- Когда-то ты был живым воплощением Света, - произнес Дарион, вскочив на коня. - Вера, мудрость, доблесть... честь. Эти идеалы что-то для тебя значили. Ты можешь вновь стать таким человеком. Будь паладином. Будь вдохновением для других. Будь силой... Будь героем. И с этими словами Дарион устремился прочь, а Тирион еще долго неподвижно стоял, глядя ему вслед. Юноша и не подозревал, что, сам того не ведая, всколыхнул чувства старого воина.

ЧАСОВНЯ ПОСЛЕДНЕЙ НАДЕЖДЫ

На закате лазутчики спешно доставили лорду Тирососу донесение в Часовню Надежды Света о том, что с севера и запада приближается неисчислимое воинство Плети, и оплота Серебряной Зари мертвяки достигнут в худшем случае на следующее утро, а то и еще раньше.
- Петля затягивается, - склонил голову лорд Максвелл; даже он на мгновение предался отчаянию.
- Еще не поздно тебе и остальным спасти свои шкуры, сир, - прошептал брат Бриггс, склонившись к нему. - Есть еще немного времени.